Том Старридж - актер, который до недавнего времени был больше известен благодаря своим отношениям с невестой Сиенной Миллер и лучшим другом Робертом Паттинсоном, нежели собственному актерскому резюме. Но эта ситуация  может измениться благодаря двум заметным проектам, в которых он занят в настоящий момент. Он сыграл сержанта Фрэнка Троя в новой киноадаптации классика Томаса Харди "Вдали от обезумевшей толпы" (Far from the Madding Crowd), а также играет в паре с Дэмианом Льюисом и Джоном Гудманом в возобновленном спектакле по пьесе Дэвида Мэмета "Американский бизон" (American Buffalo). Репортер британского издания Independent попыталась сделать непростое интервью с непростым человеком сразу после его выступления. Получилось у нее или нет - вопрос спорный.

Хотя один его персонаж - это негодяй в униформе, а второй - бывший наркоман, у них определенно есть довольно странные общие черты, когда их играет Старридж: в обоих чувствуется жестокая жилка, и оба склонны распускать руки.

В фильме Томаса Винтерберга есть известная сцена соблазнения, в которой сержант Трой направляет на Батшебу саблю в завуалированном фаллическом жесте. Сцена заканчивается поцелуем, но в новой версии фильма Старридж сильно хватается за промежность Маллиган через платье, чего определенно нет в оригинальном тексте Томаса Харди. "Разве? Скорее всего, это результат импровизации", - хмыкает Старридж, игриво приподняв бровь. "Вообще мне кажется, что я даже Джона [Гудмана] сегодня чуть не схватил за промежность".

Мы сидим в гримерке Старриджа в театре Виндхэма в Вест-Энде прямо после предварительного прогона спектакля "Американский бизон", в котором Старридж играет своенравного парня по имени Бобби - помощника мелкого преступника Дона Даброу (Джон Гудман). И он и правда хватал его за промежность.


Мы обсуждаем эпизод, в котором Старридж стоит напротив Гудмана прямо на авансцене, и его рука скрючена и развернута внутрь сцены. А ближайшая к зрителю рука болтается на уровне кармана кардигана Гудмана, а потом медленно и нерешительно трется о его пах. Это движение заставляет задуматься. Не в последнюю очередь из-за несоответствия  отеческому отношению Дона к Бобби.

"Возможно это... то, чего я раньше не делал [на репетициях]. Не знаю, почему я так сделал. Думаю, у меня какой-то бзик хвататься за промежности во время напряженных моментов... Есть у меня ощущение, что вы видите во мне странную извращенность. Мне нравится".

"Честно говоря, я до сих пор пытаюсь разобраться в его физических качествах... Так бывает: вдруг понимаешь, что все то, что вы делали на протяжении шести недель, не имеет никакого смысла, и нужно полностью переосмыслить свой персонаж. И это здорово, потому что в таком случае, если вы выйдите на улицу эти вечером, вы будете в ужасе. Обычно это хороший знак - вы на правильном пути. Если вас что-то пугает, это хорошо, ведь правда?"

Даже если он сделал что-то совершенно радикальное, вы все равно понимаете, что Льюис и Гудман во всем своем блистательном совершенстве отнесутся к этому совершенно спокойно и найдут возможность обыграть. "Я чувствую, как постоянно учусь у них", - говорит он, - "По разным причинам их работа была очень важна для меня, и я испытывал гордость, находясь в одной с ними комнате".


В гримерке с желтыми стенами полностью отсутствуют какие-либо намеки на его семью: никаких фотографий, даже ни одной открытки с пожеланиями удачи. Покидая комнату в поисках зажигалки, он разрешает мне осмотреться, так я нахожу его потрепанный экземпляр сценария. Перед антрактом у его героя есть фраза: "Я вернусь позже". Старридж подписал карандашом: "Я вернусь другим".

На приставном столике рядом с раковиной лежит бритва, покрытая стареньким коричневым полотенцем для рук - здесь Старридж бреет голову, поддерживая в актуальном состоянии свою нашумевшую стрижку. Тут же стоит емкость с похожей на клей жидкостью, которую он использует для того, чтобы нарисовать на лице шрамы. Сегодня вечером прямо под глазом красуется крошечная - не больше ногтя - ссадина.

"Я стал одержим созданием этих шрамов, которые совершенно бесполезны и не имеют никакого значения на сцене, но по какой-то причине доставляют мне радость", - говорит он. "Существует своего рода миф о том, что такие вещи действительно удобны для актера. Но как есть, так есть", - пожимает плечами Том. - "Мне нравится. Хотя это один из самых приятных лондонских театров,  мне он нравится вот по этой причине", - он указывает через открытое окно на повара, готовящего на третьем этаже ресторана напротив. "Вот это ему я махал рукой до этого".

Старридж вырос в актерском окружении. Его отец - режиссер Чарльз Старридж, мать - актриса Фиби Николлс. Первое профессиональное выступление Старриджа состоялось в восьмилетнем возрасте в телевизионной экранизации Путешествий Гулливера 1996-го года, хотя он и не принимает эту роль всерьез.

"Мне было восемь лет", - говорит он, защищаясь. "Это было скорее похоже на то, что мужчина хочет, чтобы его сын был рядом. Я и правда не расцениваю это как пункт в своем актерском резюме, потому что я даже ничего не помню. Вот вы помните себя в таком возрасте?"

Он противится идее о том, что его семья или связи с лучшим другом Робертом Паттинсоном могли положительно повлиять на его карьеру. "Я учился в школе со своим лучшим другом с 13 лет, именно поэтому  мы дружим. А людей я знаю потому, что это моя работа",  - говорит он.

Вместо того, чтобы стать актером в юном возрасте, поначалу Старридж резко свернул с актерского пути. Он не состоял ни в каком драмкружке в школе (где и познакомился с Паттинсоном), и даже бросил учебу.

"Для меня было бы лицемерием говорить, что я не понимал этого, потому что такова была моя семья. Но я был относительно шаблонным подростком, и не хотел заниматься ничем, что было бы как-то связано с моими родителями", - говорит он. Однако в конечном счете он вернулся к идее. В 18 лет он сыграл в фильме "Театр" (Being Julia) с Аннет Бенинг и Джереми Айронсом в главных ролях. Желание сыграть сына Джулии Роджера в нем пробудил режиссер Иштван Сабо. "Я жил в Венгрии самостоятельно на протяжении нескольких месяцев, и он сам - великолепный артист, поэтому для меня этот опыт был большим соблазном".

Он не был до конца уверен в том, что нужно идти актерской стезей, пока впервые не сыграл в театральном постановке "Панк-рок" (Punk Rock) Саймона Стивенса, за роль в которой он получил награду Critics Circle как лучший дебютант и был номинирован на Премию Малитона Шульмана в рамках Evening Standard Theatre Awards. В спектакле он играл персонаж, чьим прототипом стали убийцы из колумбийских старших школ. "Это было то, чего я не могу ясно сформулировать. Но мне это казалось важным, и у меня было такое чувство, что именно это я могу сделать".

С тех пор Старридж был участником множества небольших проектов. Он снялся вместе с Рэйчел Билсон в фильме "В ожидании вечности" (Waiting for Forever) 2011-го года, сыграв в нем уличного актера. А также сыграл поэта Аллена Гинсберга в экранизации романа Джека Керуака "На дороге" в 2012-м году вместе с тогда еще подружкой Паттинсона Кристен Стюарт.

Свои отношения с Сиенной Миллер, с которой начал встречаться в 2011-м году - вскоре после того как она во второй раз порвала с Джудом Лоу - он напрочь отказывается обсуждать. Пара растит 2-летнюю дочь Марлоу Оттолайн Лейнг Старридж. Я спрашиваю, как часто ему удается видится с ней, учитывая их с Сиенной напряженные графики.

"Я не собираюсь говорить об этом. Я не стал бы обсуждать это даже с теми, кого знаю очень хорошо".


Он точно так же односложен, обсуждая свою партнершу Кэри Маллиган, с которой дружит уже "некоторое время". Он описывает ее как "крутышку", "очаровательную" и "профессиональную", а потом начинает полностью отклонять мои вопросы, называя их "глупыми".

Его телефон отключается, и он медленно его проверяет. Затем, по-видимому желая сменить тему разговора, он спрашивает меня об использовании личных местоимений в журналистике и расспрашивает меня о работе моей мечты. После полного и развернутого ответа я задаю ему тот же вопрос.

"Фраза "карьера моей мечты" кажется мне довольно глупой", - выдает он. "Что за ерунда. Единственно, что я знаю - у меня нет достаточных средств или мускулатуры, чтобы сделать это. Так что я не рассматриваю ее как единственную работу. Я вижу каждую работу в духе "как, черт возьми, я решу эту проблему и выйду сухим из воды?" Сейчас я просто решаю эту проблему, вот так я думаю о вещах. У меня нет общепринятой платонической тени, "актерства", - он делает воздушные кавычки - "понятия об этом. Я просто пытаюсь разобраться, как поддерживать его на жизнеспособном уровне".

Он делает паузу и затем бормочет: "Абсолютно неправильно брать у кого-то интервью сразу после спектакля", - и я покидаю его, чтобы обдумать и разобраться в его персонаже к премьере.


Independent:  Tom Sturridge is an actor who’s so far been better known for his relationships with his fiancée, Sienna Miller, and his best friend, Robert Pattinson, than for his own acting CV, but that could all change this week with two high-profile projects. He’s starring in a new film version of Thomas Hardy’s classic, Far from the Madding Crowd, as Sergeant Frank Troy, the love interest of Carey Mulligan’s Bathsheba, and he’s also playing opposite Damian Lewis and John Goodman in the new revival of David Mamet’s play American Buffalo.

Though one character is a scoundrel in uniform and the other a former drug addict, there are certain, rather weird similarities in Sturridge’s performances of both the characters; they both have a cruel streak, and they have a tendency to get inappropriately handsy.

In the film, directed with quirky swiftness by Thomas Vinterberg, there’s that famous seduction scene ("The Hollow Amid the Ferns”) in which Sergeant Troy thrusts a sword at Bathsheba in a thinly veiled phallic gesture. The scene ends with a kiss but in the new film version, in a moment that is most definitely not in Thomas Hardy’s original tale, Sturridge forcefully grabs at Mulligan’s vagina through her dress.

"Did I? Maybe that was improvised,” he cackles with a rakishly raised eyebrow. "In fact, I thought I almost grabbed John’s crotch at one point today.”

We are in Sturridge’s dressing room at Wyndham’s Theatre in the West End after a preview performance of American Buffalo, in which Sturridge plays wayward youngster Bobby, the assistant to John Goodman’s small-time criminal character Don Dubrow. And he did grab his crotch.

In the scene we’re discussing, Sturridge stands opposite Goodman at the very front of the stage, physically hunched over, hands twisted inward. The hand nearest the audience hovers by Goodman’s cardigan pocket and then very slowly, hesitantly, brushes his groin. It’s a movement that makes you do a mental double-take, not least because it doesn’t fit with the paternal image that Don shows towards Bobby.

"Maybe it’s a thing I have... I have never done that before [in rehearsals]. I don’t know why I did that. I think I have a thing about grabbing all these crotches at tense moments... I’m sensing this is a weird perversity you’ve seen in me, which I like.

"To be honest I am still trying to work out what his physicality is... you suddenly realise something you’ve been doing for six weeks makes no sense and you have to completely reconstruct what your idea of the character is, which is exciting because it means when you go on that night you’re terrified, which normally means somewhere it’s right. Scary things are good aren’t they?”

Even if he did something totally radical, you get the sense Lewis and Goodman in all their consummate brilliance would take it in their stride and make it work. "I feel like I learn [from them] all the time, definitely,” he says, "for different reasons their work has been very important to me and so I was proud to be in the room with them.”

The yellow-walled dressing room has a conspicuous void of mementos from his family; no photos, not even a good luck card. When he leaves the room in search of a lighter he tells me I’m welcome to rummage around and so I flick through his battered copy of the script. There’s a point before the interval where he says. "I’ll come back later.” Sturridge has written in pencil. "I’ll come back different.”

On a side table next to the sink is a razor, covered with a worn brown hand towel, where Sturridge shaves his head to maintain his buzz cut. There’s also a pot of glue-like liquid that he’s been using to paint small scars on his face. Tonight there’s a tiny nick just below his eye, no bigger than a fingernail.

"I’ve become obsessed with making these scars that are totally useless and not valuable to the play at all but keep me happy for some reason,” he says. "There’s a kind of myth that things are really comfortable if you’re an actor but this is what it is,” he shrugs. "I like it but this is one of the nicest theatres though, in London. I like it because of that.” He points through the open window at the chef cooking on the third floor of the restaurant opposite. "That’s who I waved at earlier.”

Sturridge has grown up in the acting business. His father is the director Charles Sturridge and his mother is actress Phoebe Nicholls. Sturridge’s first professional performance was at the age of eight, in his father’s 1996 television adaptation of Gulliver’s Travels, although he’s dismissive of the role.

"I was eight,” he says defensively. "It was more of a kind of man wanting his son to be close to him in a situation. I don’t really regard that as my acting CV because I don’t remember it. Do you remember when you were that age?”

He is resistant to the idea that his family or associations with his best mate, Robert Pattison, may have helped him in his career. "I went to school with my best friend. We’ve been at school since we were 13 so that’s why he’s my friend. I know people because that’s my job,” he says.

Instead of going into acting at a young age, Sturridge veered away from that career path at first, he didn’t do any drama at the £13,500-a-year Harrodian School in west London (where he met Pattinson), and then he dropped out before sitting his A levels.

"It would be disingenuous of me to say I didn’t understand it because it was in my family but I was a relatively clichéd teenager and I didn’t want anything to do with what my parents did,” he says. But eventually he came round to the idea. At 18 he performed in Being Julia starring Annette Bening and Jeremy Irons. It was the director István Szabó who made him want to take the part as Julia’s son, Roger. "I lived in Hungary on my own for a couple of months and he’s a great artist so it was a very seductive experience.”

He still wasn’t convinced that the acting route was for him until he made his stage debut in 2009, in Simon Stephens’ Punk Rock for which he received Critics Circle Best Newcomer and was nominated for the Milton Shulman Award for Outstanding Newcomer at the Evening Standard Theatre Awards. He played a character based on the Columbine High School killers. "It was something that I can’t articulate but it felt important and it felt like it was something I could do.”

Since then Sturridge has been involved in a number of small projects. He appeared opposite Rachel Bilson in the 2011 film, Waiting for Forever in which he played a stalker, street-performer and love interest of Bilson’s character. The film was generally panned by critics. He also played a role based on poet Allen Ginsberg in Walter Salles’s 2012 film adaptation of Jack Kerouac’s On the Road opposite Pattison’s then girlfriend Kristen Stewart. 

Sturridge is resistant to discussing his relationship with Sienna Miller, whom he started dating in 2011, not long after she split from Jude Law for the second time. The couple have a two-year-old daughter, Marlowe Ottoline Layng Sturridge. I ask how often he gets to see her considering their hectic schedules.

"I’m not going to talk about that. There are people I know really well who I wouldn’t talk about that with.”( Read more )
_____________________________________

Специально для britishboys.ru / britishboyfriends.blogspot.com. При полном или частичном копировании информации получение разрешения и активная ссылка на сайт / блог обязательны. Please credit if you use

Источники: 1 /